Глава 8. Тайна Невинного

Сложнее всего в Штудвартсе было не совать всюду свой длинный нос: скучно. Гарри Поккер затосковал по дементорам и даже по призраку дяди Вернона. Что это за жизнь: Горгона пропадает в библиотеке, Джон засел писать четырехтомное собрание своих воспоминаний. Даже Невинный пристрастился каждый день бегать в закрытый туалет для девочек. Там, в унитазе жило приведение очкастой плаксы Мымры. За Невинным уползал и его мутант, оборачивающийся то жабой, то черепахой, то крысиным хвостиком. Профессор травологии, похоже, влюбился, потому что Мымра перестала завывать по ночам и прекратила давить грязными пальцами прыщи на своем лице. Оказывается, Невинный подарил плаксе Мымре модную бижутерию, французскую косметику и нижнее белье, которое у маглов носят актрисы и просто красивые женщины. Мымра от счастья пребывала на седьмом этаже замка Штудвартс. Она даже перестала летать в ванную комнату для старост и подглядывать за старшекурсниками. Как, оказывается, мало нужно для счастья обычного призрака!

Впрочем, не только профессор и Мымра нашли друг друга. Жаба Невинного тоже завела себе подружку, – облезшую крысу Шушеру, сбежавшую из страшной страны Италии.

Гарри узнал об этом совершенно случайно. Просто он, как всегда, пил свой любимый тыквенный сок – лучшее пойло для волшебников, после сливочного пива, разумеется, и размышлял о своей славе.

И вдруг, о боги, в животе Поккера все скрутило, обожгло, хлестнуло точно ударом плети! Гарри застонал, упал на бок, уронил с носа очки и покатился к дверям. Первой мыслью, конечно же, было страшное подозрение, что Волан-что-Мертв опять вернулся с улицы Вязов. Но в желудке урчало, а ни единый уважающий себя призрак так и не появился. Даже Пиявз летал где-то между этажами волшебного замка.

И тут вошел Джон. Пассьянс не сразу понял, в чем дело. Джон потоптался, почесал в затылке, обошел вокруг Поккера и только потом вежливо поинтересовался:

– Гарри, с тобой все в порядке?

– Нет, у меня все плохо! – Злобно прорычал Поккер.

– На тебя опять напал этот ужасный Тот-Кого-Ни-В-Коем-Случае-Нельзя-Называть? – Глаза Джона расширились от ужаса.

– У меня расстройство желудка. – Прохрипел Гарри, и сжался в комок от боли.

Тогда Пассьянс поднял свою волшебную палочку, которую он купил в комиссионном магазине для бедных чародеев и сказал:

– Сортириус!

В глазах Гарри потемнело. Бедного старичка подняло к потолку, закружило, и через мгновение Поккер очутился на унитазе. О, какое это было сказочное облегчение!…

Через полчаса в кабинку Гарри постучали.

– Кто там? – Спросил Поккер и проснулся.

– Это я, Джон. – Раздался заискивающий грустный голос друга. – Гарри, ты там жив?

– Кажется. – Буркнул Поккер, встал и подтерся.

Прежде чем дернуть за веревочку, Гарри случайно глянул на то, что он по капле выдавил из себя. Там, в испражнениях, шевелились белые червячки. «Это проклятые слуги Волан-что-Мертвого»! – Догадался Поккер.

Когда Джон и Гарри вошли в спальню для дедушек, Поккер чистосердечно признался другу, что в нем, в Гарри, жили ужасные шпионы Того-Кого-Нельзя-Называть.

Джон вытаращил на приятеля глаза и побледнел:

– Может быть, это проделки Снегга, он ведь все еще тебя так сильно ненавидит!

– Фигушки! – Раздался задорный голос Горгоны, которая появилась из-за портьеры не хуже, чем проказник Пиявз.

Старая колдунья шла мимо, устала, прислонилась к стене, укуталась гобеленом, чтобы её не видела шастающая всюду молодежь и, совершенно случайно, услышала разговор своих школьных друзей.

– Это не Снегг, не лед и даже не призраки! – Тинэйджер воздела вверх указательный палец, и состроила кислую мину. – В триста шестьдесят втором томе эзотерических исследований Дж. К. Боулинг «Гарри Поккер и Тыквенный Сок», который вы бы, ребята, могли бы и прочитать, ясно сказано, что Дуббалдор специально включил в детский рацион тыквенный сок, который обладает хорошим глистогонным средством. Просто Гарри так сильно заколдовали, что все эти годы тыквенный сон не действовал на бедного Поккера. А теперь, когда заклятия окончательно спали, Гарри и пронесло.

– Хм. – Сказал Джон и ушел писать свои воспоминания.

А Гарри буркнул что-то и свернул в потайную комнату, где со школьных лет любил прятать мантию-невидимку. Поккеру было стыдно перед друзьями, что он такой особенный и знаменитый.

А в тайной комнате в это время плакса Мымра целовалась с профессором Невинным. Поккер отвернулся и совершенно случайно глянул себе под ноги. А там жаба Невинного шушукалась с Шушерой.

Так Гарри открылась еще одна занимательная тайна Штудвартса.

Глава 9. Вернон приходит вновь

Накануне Рождества, Гарри надел мантию-невидимку и отправился в столовую воровать булочки с корицей, которые, как сообщила Горгона, могли бы полностью восстановить память и исцелить от маразма.

За стенами Штудвартса начался снегопад. Наступила зима. Было холодно, но Поккер старался не шмыгать носом, чтобы не выдать свое присутствие в запретной кухне. Сюда не заходили даже рабы-эльфы. Об этой кухне почти никто ничего не знал. Да и сам Поккер обнаружил её случайно. Однажды, оставшись один, Гарри натянул на себя мантию-невидимку и отправился гулять. Мимо Поккера шмыгнула чья-то тень. Гарри стало интересно, и он на цыпочках проследовал за этой тенью.

Это оказался не Пиявз, а призрак дяди Вернона. Вернон, как и в былые времена, был очень толстым, глупым и сердитым. Дядя Вернон ходил по запретной комнате, пихал в рот булочки и глотал их, не пережевывая и даже не запивая тыквенным соком. Глаза призрака бешено вращались.

Гарри очень не понравилось поведение дяди Вернона. Поккер бесшумно скользнул к своему старому обидчику, и хотел пнуть его, но ноздри дяди Вернона вдруг затрепетали:

– Кто здесь?

«Я». – Хотел пискнуть Гарри, но вовремя спохватился и зажал рот руками.

– Дементор? – Снова спросил дядя Вернон, и на лице его показались большие, размером с голубиное яйцо слезы. – Пожалейте меня, я не хочу снова в вашу тюрьму!

Призрак Дуремара упал на колени и принялся униженно кланяться в пустоту:

– Дался вам не волшебник. – Причитал Вернон, захлебываясь слезами отчаяния. – За всю свою жизнь я не боролся ни с одним колдуном, порол только одного Поккера. За что мне это все? Отпустите меня к Певунье, есть глазунью.

И Гарри вдруг отчетливо вспомнил, что у тети Певуньи паралич, и она не любит глазунью. Дядя Вернон именно так и умер: подавившись восьмым жареным яйцом. От этого у Певуньи образовалась боязнь замкнутого пространства, сковородок и яичниц, отчего тетушка тут же схватилась за книгу заклинаний, но неудачно уронила её на ногу. От переживаемого ужаса, что настоящий магический фолиант упал не куда-нибудь, а на любимый, на мозоль, – тетушку и разбил этот самый паралич. Поккер вспомнил всё это так отчетливо и ясно, что ему даже стало жаль дядю Вернона. Ведь магл, проведший хотя бы день в тюрьме волшебников, непременно сходил с ума или умирал от скуки. Но именно мертвый простец, то бишь уже окоченевший простофиля Вернон, мог выжить в Азы-кабане. По крайней мере, другого объяснения, откуда призрак дяди Вернона так много знает о тюрьмах для волшебников и простецов, не находилось.

И тогда Гарри решил слукавить, он завыл нечеловеческим, но, все равно, старческим дребезжащим голосом:

– Это я, твой хозяин, пришел напомнить тебе про должок!

Поккер сказал это просто так. На тот случай, если Дуремар, как руководитель компании по производству дрелей, обманул товарищей по бизнесу. И Гарри попал в точку. Дядю начало трясти, как в лихорадке.

– Пиявз! – Заорал дядя Вернон. – Я больше не буду жрать твои булочки, только не отсылай меня к дементору. – Я тринадцать лет отсидел в вашей страшной тюрьме, в Адской бане, где меня парили день и ночь. Я стал таким мягким и добрым, что забыл вырваться на свободу и убить своего злейшего врага, который испортил мне всю жизнь и репутацию порядочного бизнесмена! Ты же знаешь, что Азы-кабан построили декопторы, а Адскую Баню – самую чудовищную тюрьму для простецов – воздвигли уже сами дементоры. Я вырвался на свободу, потому что кости мои гнулись во все стороны, а еще потому, что вдруг вспомнил: мертвые не потеют, их и парить не обязательно. Я вылил на себя ушат горячих углей и понял, что на самом деле ничего не чувствую. Тогда я переступил свой страх и порог тюрьмы. А дементоры даже ничего не заметили. Между нами, Пивз, дементоры – это просто пьяные придурки… Столько лет я скрывался от погони, пока не нашел единственное место, куда дементоры не заглядывают: ваш Штудвартс! Я слышал, что один из дементоров пытался «зайцем» прокатится на экспрессе до волшебной школы, но напугал вездесущего Гарри Поккера, и был высажен. Вот с самого сентября я и трясусь здесь, как осиновый лист. Если меня поймают, то выпьют из меня последние остатки радости, вытрясут остатки сбережений, а мне так жалко денег!

Гарри наморщил лоб. Поккера вдруг осенило: именно он сам, Гарри Поккер, скорее всего и мог оказаться тем злейшим врагом дяди Вернона, которого Дуремар собирался убить. И вдруг Поккеру неожиданно расхотелось общаться с призраком. Гарри шмыгнул в приоткрытую дверь и пошел искать Джона, чтобы рассказать о странной встрече с призраком Дуремара.

Глава 10. Тайна Дуббалдора

На рождественские каникулы все дети и ветераны школы разъехались по домам. Остался Невинный, который пригласил Мымру на вечер при свечах в одну из запретных комнат.

Джон тоже никуда не поехал, он решил, во что бы то ни стало, написать свои воспоминания к маю, чтобы больше с ними не маяться. К тому же у Пассьянса, как всегда, не было денег, и ему не хватило на билет до дома. Гордый Джон надеялся издать все свои мемуары разом и купить себе новый дом, чтобы не жить вместе с братьями и не донашивать их старые мантии. Один том воспоминаний волшебное издательство вернуло, но Пассьянс не сдавался; он знал, что три или четыре книги, будь они самые глупые и с орфографическими ошибками, непременно увидят свет, хотя бы по тому, что их много – целый сериал. На полке три книги смотрятся лучше, чем одна, а девять – вообще, замечательно.

Горгона наколдовала себе странное обтягивающее платье из змеиной кожи, и как-то вся разом помолодела, точно наелась запретных молодильных яблок. Глаза её блестели, словно после сливочного пива, а еще у нее появилась шалая улыбка. Горгона также сделала прическу и научилась красить губы. Это было так на неё не похоже! Джона все это злило, он подозревал, что Тинэйджер просто в кого-то влюбилась.

Дуббалдор все еще находился в шестимесячном запое. Они, вместе с Кровавым Бароном похмелялись каждое утро и устраивали безобразия: швырялись подушками, по ночам мазали бабушек зубной пастой. В общем, великий директор школы впал в детство. Но все помнили те заслуги Дуббалдора перед обществом, благодаря которым в мире появилась куча образованных волшебников, и прощали старцу маленькие шалости.

В гости в школу Штудвартс приехал волшебник Мерлин – чистокровный англичанин. Он был сутуловат, голос его был елейным, мерзким. Ходил в дырявом тулупе, вонял чесноком и виски. Ноги у гостя были кривые, ногти нестриженые и желтые. Волосы немытые, глаза слезились. Мерлин горбился. Его козлиная борода с завитушками едва скрывала безвольный подбородок.

С Мерлином прибыл Хо-Шин Хо-Рош – китайский волшебник. Иностранец был на удивление красив. Хо-Шин был весь правильный, немного округлый, с хорошим желтым загаром, чуть раскосыми глазами, придававшими чародею слегка жеманный облик. Несколько старшекурсниц, оставшихся в замке на Рождество, тут же влюбились в Хо-Роша и ходили за ним по пятам.

Дуббалдор очень обрадовался приезду гостей и даже не выпил в этот день утренней порции спиртного. Старые волшебники заперлись в комнате директора Штудвартса и начали шумно совещаться.

Гарри Поккер болтался по пустому замку в мантии-невидимке и подслушивал, о чем судачат старшекурсницы. Девушки сплетничали о нарядах, мальчиках и поцелуях. И вскоре Гарри наскучило это занятие. Поккер плюнул на болтовню старшекурсниц, все равно они ничего не знали о Волане-что-Мертвом, о маразме и о великой славе Гарри Поккера. Гарри уединился, смахнул скупую мужскую слезу и совершенно случайно присел отдохнуть возле комнаты Дуббалдора.

– Братие! – Вдруг раздался из-за дверей закрытой комнаты трубный вой. – Я домой хочу, в родные непроходимые тропики! Надоело мне скрывать свою национальность. Хочу плавать на перегонки с крокодилами в Великой Амазонке, а не шляться по набережной ручья по имени Темза. Осточертела мне эта Англия, здесь всегда дожди. И юмор у них не зажигательный. Они даже танцуют не так, как порядочные Дети Синего Орла, и не носят перья на голове!

– Но-но! – Сказал Мерлин, и глаза у него полыхнули национальной гордостью. – Ты нас, бриттов, не трожь!

– Надоело мне вечно врать. – Вздохнул Дуббалдор. – Чем моя индейская кровь хуже саксонской.

– Ничем. – Ответил Хо-Рош. – Давай создадим Третий Интернационал Магов.

– Не получится. – Это вздохнул Мерлин. – Вы забыли, чем кончилось последнее объединение магических школ? Франция, Болгария и Англия лишь перессорились.

– Но в Штудвартсе никогда не было директора сакса! – Раздраженно буркнул Дуббалдор. – И никто об этом не знает! Это несправедливо!

– А что будет с Молодыми, когда все узнают, что на высших руководящих постах Штудвартса все эти годы меняли друг друга: негр, еврей, немец, чукча, малазиец, перуанец, русский, узбек, американец и индеец? Бедные английские гремлины, они ведь могут сойти с ума от стыда. Нет, нельзя, чтобы подобная страшная тайна открылась. Тогда ведь все поймут, что и нечисть может требовать к себе гуманного подхода. Кроме того, возможны волнения среди молодежи. Многочисленные выпускники Обалдуя могут взбунтоваться: уж они-то учились как «ботаники», а в результате – не поднялись выше столоначальников по реорганизации метельного дела, в то время, как какие-то, пусть талантливые, но иммигранты, достигли карьерных вершин!

– Может быть, ты и прав. – В голосе Дуббалдора послышались слезливые нотки. – Но я так хочу пожить в шалаше, поесть жареной анаконды, выпить бутылочку кураре, поохотится на антилоп и испытать прелести жизни моего погибшего народа. В этом отношении я, как Гарри Поккер, – никак не могу прикоснуться к своим историческим этническим корням.

И тут Гарри стало плохо: он понял, что подслушал очередную страшную тайну. Так вот почему Волан-что-Мертв не смог убить Гарри и боялся Дуббалдора! Оказывается, любовь матери – это еще не все, Волан-что-Мертв просто не смог совладать с инородной кровью! Так, что же получается: Гарри – не янки?

Мысли отчаянно забегали по кругу.

– Надоело мне пить тыквенный сок и есть овсянку! – Плакал Дуббалдор. – Я же не лошадь, в конце концов!

– А я всю жизнь рис ем. – Пожал плечами Хо-Рош. – Но курицей себя не считаю.

– Да тьфу на тебя! – Огрызнулся Дуббалдор. – Если бы я не помнил твоих шалостей в Академии, то подумал бы, что ты издеваешься.

– А я такой и есть. – Захохотал китаец.

– А помните, как мы здорово провели Великую Магическую Культурную Революцию? – Ностальгически вздохнул Мерлин. – Эх, было время, когда волшебники чуть не объединились в одну дружную семью, да пришел поручик Тот-Кого-Нельзя-Назвать, и все испортил. Это он первый возмутился, почему международный магический язык латынь, а не английский, и пошло, и поехало!

– Да. – Горестно вздохнул Хо-Шин. – Надо было сразу после академии дать ему чин майора, а не поручика, может, все бы и обошлось.

– Чего уж теперь? – Дуббалдор крякнул и проскрипел половицами. – Меня больше волнует Гарри Поккер.

Гарри навострил уши.

– Что будет с бедным старичком, когда он узнает, что его мама Лолита – еврейка, а папа – одессит?

– Ох! – Сказал Поккер и рухнул в обморок.

Глава 11. Веселое Рождество

Всем магам известно, что Рождество, на самом деле придумал Веселый Роджер, развешивающий на реях своей бригантины неугодных матросов. Отсюда и повелась привычка украшать рождественскую елку игрушками: матросов-то всех давно перевешали. Маглы никогда не знали этой истории. У Гарри же эта легенда в последние двадцать лет почему-то больше не вызывала умиления и слез радости.

Сейчас, сидя за праздничным столом, Поккер уплетал семь тортов с одной свечкой, ананасы, кокосы, мандарины, апельсины, помидоры, чеснок с горьким болгарским перцем. Гарри был очень рад, что все это можно было жевать, не думая о последствиях. Поккер мог пить кефир с соленой селедкой, и никогда с ним ничего не приключалось: вот такой он был великий волшебник!

Джон меланхолично ел одновременно пирожное и мороженое. Пассьянс думал о славе и о деньгах. Взгляд Джона был романтически затуманен.

Горгона оделась в довольно сомнительное платье с глубоким декольте, и грудь её чуть не вываливалась наружу. Разрез длинного бархатного вечернего платья доходил до самой талии, открывая взорам мужчин интересные изгибы. Гарри смотрел на ножки Горгоны и думал: «Странно, как я раньше не замечал, что Тинэйджер иногда умеет быть такой соблазнительной»?

За соседним столом сидели Дуббалдор, его иностранные гости, а также Снегг и Мрак Найт. Все они пили вино и закусывали жареной куропаткой.

Молодой тоже почему-то не уехал. Он восседал во главе группы последователей и поклонников.

Невинного где-то носила нелегкая, вернее – Мымра. Скорее всего, влюбленные отправились купаться в озере, которое покрылось ледяным панцирем полтора месяца назад. Но Невинный ради своей большой любви согласен был стать «моржом».

Дуббалдор поднялся над своим столом, воздел вверх кубок и сказал:

– Ну, за Штудвартс!

– Ура! – Закричал Хо-Рош.

Остальные от проявления эмоций воздержались.

И сразу раздался салют. Тысячи хлопушек разорвали ночную тишину. Мириады разноцветный огней взлетели в купол банкетной залы, потолок которой был разрисован под звездное небо. Огненные шары, взрывающиеся изнутри, извивающиеся ленты воздушных змиев, вырастающие друг из друга пирамиды, – все это обилие и разнообразие салютов ошеломляло; но Гарри привык к подобным торжествам и смотрел на зрелище с усмешкой взрослого, взирающего на несовершенные игры детей.

Мрак Найт казался очень загадочным, точно знал какую-то страшную тайну, связанную, так или иначе, с Гарри Поккером. Сам Гарри чувствовал подобные вещи на расстоянии, он начал волноваться и едва не подавился шкуркой от банана. Но потом, вспомнив, что по предсказанию война Волан-что-Мертвого и Поккера должна продлиться до самой пенсии обоих, Гарри успокоился. Дело в том, что однажды на уроке эксцентричная учительница-гадалка Сивилла впала в транс, распустила волосы и начала выкрикивать свои пророчества. И тогда решением Министерства Стратегии и Обороны Поккера лишили пенсии раз и навсегда.

– Гарри! – Сказала тогда Сивилла. – Помрешь ты однажды ни с того, ни с сего. И примешь ты смерть от корешка своего!

С тех самых пор мысль о предательстве друзей сверлила мозг Гарри точно дрель стенку, словно червяк яблоко, будто Волан-что-Мертв устои волшебного мира. Эта мысль иногда не давала Гарри уснуть. И великий волшебник просыпался по ночам, весь в слезах, садился в кресло и следил, как по небу медленно плывет золотая луна. Так бывало обычно в полнолуние. Но сегодня был великий праздник, и Гарри совсем не хотелось думать ни о чем плохом. Впрочем, Поккер и думать-то не умел: за всю свою сознательную жизнь он самостоятельно не принял ни одного решения, не совершил ни единого поступка. Любой шаг его вынуждали сделать коварные обстоятельства, друзья или происки проклятых врагов. С самого рождения за Гарри все делали другие, оставляя несчастному Поккеру в одиночестве нести ужасное бремя славы. Так было всегда.

И теперь Гарри мог ожидать предательства друга, гадая: не от Джона ли Пассьянса ждать свиньи? Впрочем, злодеем мог оказаться кто угодно. С тех пор, как великан Харис обиделся на мир и, в обход всех законов, начал летать на Гордонкрыле, в мире многое изменилось. Поккер, к примеру, узнал, что его папа сразу после знакомства с мамой научился оборачиваться лосем. И с каждым днем их совместной жизни, рога у отца росли и ветвились все сильнее. А потом Дурако Молодой за предательство Астера Реда правосудию, то есть в лапы дементоров, получил Орден Мужества. В общем, давно было что-то не так в волшебном королевстве!

После восемнадцатого тоста директор волшебной школы удалился вместе с зарубежными гостями: гордо и спокойно. Мрак и Снегг остались.

Поккер подтер подбородок. Многое ему не нравилось в последнее время. Неделю назад нечаянно удалось подслушать беседу Дуббалдора и его заморских гостей. Выяснилось, что мама Лолита была еврейкой, а папа – одессит. Что за загадочная национальность «одессит» – Гарри не знал, но спрашивать Горгону было стыдно.

Глубоко за полночь все встали из-за столов и с отяжелевшими животами отправились переваривать праздничный ужин по своим спальням.

Снегг увязался за Найтом, что было очень подозрительно. Казалось, что учитель защиты от Темных искусств и знаток ядов были в каком-то страшном сговоре. По крайней мере, так всегда и получалось во время учебы Поккера в Штудвартсе. Не мало с тех пор воды утекло, но традиции в Англии – превыше всего. В Британии волшебники со времен Адама, как вкушали по утрам овсянку, так и, по сей день, отдают ей предпочтение, и вовсе не потому, что каша эта дюже вкусна, а просто боятся новизны: а ну как отравятся?

Поккер надел мантию-невидимку и уныло поплелся за Снеггом и Мраком, в надежде узнать что-нибудь новенькое.

– Ох уж эта проказница Горгона! – Качал головою Снегг. Вчера захожу в запретную комнату, а она там изволит примерять эротичное нижнее белье. И даже дверь не закрыла. Это в её-то возрасте!

– А-а-а… – Равнодушно протянул Мрак. – Будь дама моложе, вы бы так не горячились.

– Да что вы себе позволяете, Найт? – Кипятился Снегг. – Это же прямое нарушение правил распорядка и проживания!

– Не шумите, Снегг, а то вся школа узнает о том, что вы импотент и вследствие этого никогда не станете профессором Защиты от Темных искусств, а то, что вы когда-то были Пожирателем смерти – никого не волнует. Кто, собственно не был на стороне Волан-что-Мертвого? Этим никого уже не удивить.

Снегг Севериус поник головою, помрачнел лицом и глубоко опечалился. Было видно, что его гнетут житейские проблемы и неурядицы.

– Ничего, Севериус, – сказал Мрак, – я тут покопался в архивах и обнаружил новейший рецепт «Как избавится от геморроя». Запоминайте: нужно растолочь сушеную печень одессита, добавить её в кипящую мочу дракона, смешанную с кровью единорога, варить пятнадцать минут и дать охладиться на северном полюсе. Принимать зелье следует три раза в день натощак.

– Где же я возьму печень одессита? – Пригорюнился Снегг. – Видно, так и умру в горе и болезни, как последний магл!

– А вы подумайте, Снегг, пораскиньте мозгами. Печень-то одессита рядом.

– Да уж. – Задумчиво протянул Севериус. – Ваша правда, Мрак.

«Найт – предатель! – Вдруг осенило Гарри. – Он специально подкинул Снеггу этот дурацкий рецепт в тайной надежде, что Севериус до сих пор люто меня ненавидит. Найт служит Волан-что-Мертвому! А Тот-Кого-Хрен-Выговоришь морит Мрака голодом, чтобы учитель Защиты от Темных искусств натравливал на Поккера, кого ни попадя!

Вот оно: предательство друга! Мрак Найт, которого Гарри держал вместо отца родного, оказался мерзавцем и грубияном! Надо было срочно найти способ избежать смерти и показать всем истинное лицо Мрака.

Праздник был испорчен. Гарри, забыв снять плащ, на цыпочках ворвался в комнату для дедушек и злобной фурией лег на кровать. Боже, что это! Какой ужас: в темноте Невинный целовался с Мымрой. Тьфу, напасть, Поккер уж было подумал, что это Волан-что-Мертв вернулся!