Глава 5. Поклон клону

Поккер очнулся за карточным столом и сигарой в зубах. Напротив сидел Иван Соколов. Рядом – девушка, напоминающая детскую любовь Гарика. Как же звали ту красавицу, что западала на сердитого Седрика: Чжоу? Чоу? Чо? Нечо? Что-то в высшей степени интересное и насквозь китайское. Но точно: не Чай-Хана.

Гарик осмотрел комнату, но никак не мог вспомнить, что он здесь делает и как давно.

– Гарик, гори ясно, чтобы не погасло!

Поккер дернулся и увидел входящего Дурако Молодого. Этот старикан был бледен и зол.

– Поккер, жмоккер! – Сказал Молодой. – И как только таких маразматиков пускают в приличные заведения?

Поккер рассердился. Он вспомнил Дурако, и ему отчаянно захотелось подраться:

– Ну, Молодой-перегной, держись! Я тебя сейчас научу родину любить!

Гарик смял карты, трефовый туз сам упал на стол. А на плечо Поккера легла тяжелая длань Ивана Соколова:

– Гарик, ты банк сорвал. Три миллиона.

– Чего? – Обалдело спросил Поккер. – Чего три миллиона?

– Ну не евро же. – Пояснил Иван. – Рублей.

– Деревянных? – Оживился Гарик.

– Э-э-э… – Растерялся Соколов. – Нет, нормальных, бумажных.

Молодой фыркнул, вздернул нос и демонстративно вышел вон.

– Иван, что случилось, почему я здесь?

– Доктор Касперский просканировал твой мозг. – Мрачно пояснил Иван.

– И что?

– Да ничего, черт тебя подери!

– Иван, что случилось?

– Тебе еще в Штудвартсе Распределяющая Шляпа сказала, что если ты не пойдешь в Слизнерин, то ты просто шляпа.

– Не правда! – Закричал Гарик. – Как сейчас помню: не было такого! Просто по какой-то роковой случайности все мои друзья оказались на стороне Штудвартса, а все заклятые враги – в Слизнерине. По воле рока так случилось.

– По воле рок-н-ролла? – Усмехнулся Соколов. – Не знаю, не знаю. Я в этом сильно сомневаюсь. Ты же у нас змееуст. Только шипеть и научился, а так, чтобы по человечески, посидеть за бутылочкой, за жизнь потрепаться – так нет тебя. В Штудвартсе вас не обучали ни как себя с бабушками вести, ни как с дедушками.

– Отвяжись! – Огрызнулся Гарик.

– Слушай, Поккер, ты слышал про «Красного дракона»?

– Нет. – Отрезал Гарик. – Я способен только Великих Глистов в сортирах дрессировать.

– Тяжела и неказиста, – проворчал Иван, – жизнь английского Нарцисса. Я тебе не про золотых пиявсов талдычу, а про книги святых пап.

– Это римских что ли?

– Ага, некоторые из них жгли волшебников на кострах, а некоторые сами баловались магией. Прочитавший семь томов одного автора может даже полюбить этого писателя. Но раз ты ничего не знаешь, придется объясняться на пальцах.

– Валяй.

– Вначале была Англия.

– Ну, это я и без тебя знаю.

– А потом бог разделил народы на волшебников и мулов.

– Муглов. – Поправил Гарик.

– Ну да. – Согласился Иван: на маглов и магов. Отличались они друг от друга сначала одной только буквой, но маги могли и хотели, а маглы – могли, но не хотели принципиально. И тогда люди придумали священников, которые не хотели, но им пришлось.

– А я здесь при чем?

– Ты не перебивай. Ну, так вот: скучно стало богу, придумал он Володю Каббалиста и отправил пугать тех, кто мог и хотел, но обленился.

– Это ты на кого намекаешь?

– Сам-Знаешь-На-Кого.

– На меня что ли?

– Конечно. Помнишь: в живых должен остаться только один. Но тут возникает небольшая проблема. Пока есть Гарик и Волан – диалектика живет и побеждает. Герой не может без врага. А когда дракон повержен, рыцарь до такой степени тоскует по подвигам и славе, что: либо умирает, либо сам становится драконом. А еще: Волан все время воскресает: то через записную книжку, то подселяется в чью-нибудь голову, то внедряется в сознание. По сути, тот, кто сначала умирает, а потом как бы из последних сил рождается вновь, уже даже не феникс, а излюбленная игрушка бога. Получается, что Володя Каббалист нужен именно для того, чтобы Гарик Поккер с ним всегда боролся, но окончательно никогда бы не побеждал. Ты только вдумайся в семантику имен: Владимир – владеющий миром – то ли бог, то ли дьявол – без пол-литра не разберешь. Вол-да-Мор: вынослив, как буйвол и несет мор, чуму, смерть коровью. А Гарик – это Григорий, то бишь Победоносец. Григорий обречен вечно воевать с чудищами и всегда побеждать их. Поккер – это игра такая, только пишется с одной «ка». Тут уж: «Как вы лодку назовете, так она и поплывет».

– Не плохо для начала. – Вздохнул Поккер. – Что ж, мне никогда на пенсию не уйти?

– Ни пенсии тебе, ни почетной гибели. Гарик, ты – фантом. Ты – воплощенная слава. Когда о тебе никто не говорит, то тебе плохо, и ты бесишься. Когда над тобой смеются, – ты исходишь праведным гневом. Ты не умеешь любить, потому что так ты прописан в системных файлах матрицы.

– Чего?

– Ну, Касперский сказал, что ты, Гарик, на самом деле не живой, а выдуманный дедушка. Пока тебя хвалят, ты живешь. Пока жив Володя Каббалист, будешь существовать и ты. Только вот…

– Что еще? – Начал сердиться Гарик.

– Ты не самостоятельный файл с приставкой -exe-, отнюдь. Ты прописан внутри разрешенного только на чтение файла. Тебя нельзя изменить или удалить, ты в матрице навсегда, но внутри тебя вирус, из-за которого все время возникают проблемы.

– Я – вирус? Я тебе сейчас как дам!

– Да посиди ты пять минут спокойно!

– Волан-что-Мертв – это, на самом деле, антивирусная программа. Тот-Которого-Нельзя-Называть – невидим для того, чтобы всякие юзеры не испортили его, а то иначе вся матрица посыплется. И сначала исчезнет культура, а потом и человечество. Шаришь?

– Ни фига себе! Это что: я – плохой, а Волан-что-Мертв – избавитель человечества?

– Именно так, Гарик. Твой шрам – это запись о том, что ты инфицирован, но системен. Волан не может убить тебя. Видишь ли, те волшебники, которых уничтожил Володя, все как один были заражены тщеславием и прочими нехорошими вирусами. Из-за них матрица работала неправильно. Они были неизлечимы. Волан-что-Мертв просто удалял их. А об тебя сломали зубы сильные мира сего вовсе не потому, что ты такой исключительный, а оттого, что твоя мама прописала тебя в системных файлах. И ты постоянно пытаешься отменить работу антивирусника. В Москве считают, что нас уже задолбали перевороты, инфляции и дефолты. Вообще-то, Касперский предлагает грохнуть систему, призвать дьявола и Армагеддон, чтобы установить все программы заново. Но тогда в культуре человечества не будет Гарика Поккера. А это многим не нравится. Касперский – это только доктор, а не господь Бог! Но главное не это. Все боятся, что в новой матрице может не оказаться кого-то из живущих. На последнем слете магов-ламмеров было решено оставить все, как есть, но прозондировать мозги Волана и твои, Поккер. Вот мы с Зимородком и выполнили эту почетную миссию.

– В общем, гады вы с Геной, гниды и продажные элементы.

– Знаешь, можно не только Англию любить, но и любую другую страну. Я, вот, Россию уважаю.

– Но как мы оказались здесь? Я ничего не помню. Засунули мне шнур в мозги – и все – крындец. Очнулся – выигрыш.

– Видишь ли, Гарик, нас сканировали вместе, чтобы в случае неприятной неожиданности я постоянно был бы рядом. Вот неожиданность с нами и приключилась. После того, как я просек, что Волан – это не просто борец за счастье трудового народа, а еще и антивирусная программа, меня начало колбасить. А тебя Поккер – плющить: «Мол, удалить тебя не удается – и все дела». Тут у Касперского глаза стали круглые, руки затряслись, и нас с тобою вышвырнуло обратно в Великобританию. Прямо игровой зал банка гремлинов. У тебя случился приступ игромании, и мне пришлось поставить на кон три миллиона казенных рублей. Сначала ты их проиграл, потом выиграл. Теперь они твои по праву. Вот такая фигня. Ни вылечить тебя, ни удалить. Только: обнять и плакать.

– Да почему плакать?

– Кто за тебя все колдовство творил: Горгона, Севериус, Джон, Дуббалдор. Кто угодно, но не ты сам.

– Не правда! – Взвихрился Поккер. – Я стольких людей спас!

– Оставим этот спор. – Вздохнул Иван. – Слышит лишь тот, кто готов. Или хотя бы уши моет.

– В России живут одни коммунисты и медведи. – Сказал Гарик. – И, вообще, вы входите в Альянс Дурьсранга, вы – Страны Варшавского Сговора. От вас в мире сплошная красная плесень. У вас даже колдуны неправильные!

– Вообще-то, империи Зла не существует. Любое соединенное королевство, так же, как и объединенные штаты или союзы республик – любая система, в которой нет национального единства и стержня, любое добровольное или принудительное содружество народов – никогда не сможет быть розовым и пушистым. Колониальные войны – это отличительная черта любого большого государственного образования.

– Это все пропаганда коммунизма.

– Знаешь, Гарик, ты мне надоел. Воюй со своим Тем-Кого-Никто-Не-Видел. А мне пора домой. Все, счастливо оставаться. Будь здоров, не кашляй!

Поккер повернулся к столу, посмотрел на выигранные деньги и глубоко задумался. Получалась ерунда какая-то: сначала похитили, потом отпустили, да еще и денег своих оставили. Такая же ахинея, как с Воланом-что-Умора. Обычно, Тот-О-Ком-Не-Говорят никогда не мог попасть в Штудвартс или в Департамент Тайн, потому что опасался Авроров – матросов с магического крейсера. Но почему-то в самый последний момент этот Темный Князь Потемкин вечно заявляется к месту сражения лишь затем, чтобы мило побеседовать с Гариком, поупражняться в прыжках или колдовстве. И всегда без всяких усилий, разгромив все и разрушив, обязательно кого-нибудь убив, Волан просто уходил то ли на обеденный перерыв, то ли зализывать рваные раны и обдумывать месть. Это всегда было неизбежно, как лето в доме Дули, как смена времен года.

– Отправьте мой выигрыш Джону Пассьянсу. – Сказал Поккер. – У меня и так денег куры не клюют: обожрались уже.

И Гарик направился к выходу.

Ивана нигде не было видно. Наверное, обиделся и улетел в Екатеринбург. На сверхзвуковой метле.

И Молодого тоже не было.

Гарик поежился: скучно без врагов. Даже ненавидеть некого. Всю сознательную и бессознательную жизнь Поккер люто ненавидел всех Дурней. И не потому, что они были жирными дураками, а просто по привычке. Надо же иметь под носом таких врагов, которые вроде бы и сильны, но в то же самое время не могут противостоять даже самой задрипанной магии. Но Дуля вырос, женился, обзавелся толстеньким и противным сыночком, а Поккер, как ни старался, не смог создать нормальную семью. Как выяснилось, слава – это такая вещь, что ее жалко делить с девчонкой, пусть даже с Горгоной. И, потом, дети – это ходячее бедствие. Они вечно что-то ломают, поджигают, рвут старые конспекты заклинаний, а ведь наизусть Гарик давно уже ничего не помнил.

Поккер шел по волшебному Лондону, но никто почему-то не показывал в его сторону пальцем и не кричал: «Это же Поккер! Ой, ущипните меня! Я балдею»!

Все словно забыли о Гарике. А ведь он, Поккер, столько сделал для мира во всем мире! Это ведь Гарик каждый год в Штудвартсе спасал школу от Волана-что-Мертвого, а потом на студенческой скамье – боролся с Призраком Темного Лорда, а на скамье подсудимых бился со Сплетнями о Том-Кто-Где-то-Рядом.

Три года, проведенные Поккером в Адской Бане пролетели незаметно. Там было жарко. Все время парило, было много пива, и постоянно мерещились Демилитаризованные менты – Дементоры.

Аврором Гарик не стал. Не получилось из него ни варяжника, ни потемкинина, ни адмиранина-Седого. Гарик умел лишь профессионально доводить Дурня до белого каления и за это Дуля пылал к нему той неземной любовью, которая бесконечно спасала Гарика от происков злых колдунов.

В общем, начиналась осень, и вместе с ней пришло сезонное обострение шизофреников.

Гарик пнул пустую магическую консервную банку: «Эх, было время! Нужно было каждый день ходить в эту долбанную школу, типа учиться пакостить. А теперь: одни обрывочные воспоминания, которые крутятся в голове как старая пластинка. Почему-то все время вспоминаются: я и фигали-мичный камень, я и погасший свет в туалетной комнате, я и кузница в Адской бане, я и Хреновая чашка, я и медаль двухвостки. И этим воспоминаниям нет конца. Они терзают, мучают, жгут. Все время кажется, что книгам обо мне числа нет. Они точно яркие звезды: светят, но уже не греют. Даже обидно, а ведь именно мое появление провозгласило новую эру и небывалый всплеск интереса к фэнтези и литературе вообще».

И тут Гарик увидел себя.

Довольный дедок шел под руку с богатой дамой, похожей на Тинэйджер, вернее, на маму Джона Пассьянса. Поккер потер глаза: двойник не исчезал. «Ну вот. – Расстроился Поккер. – И Гарики счастливые в глазах. Теперь осталось одно: удавиться. И тогда Волан-что-Мертв расстроится и уйдет в месячный запой. Ловить ему будет некого. Жизнь и его, и моя лишится всякого смысла. Да, только смерть избавит меня от сердечных мук»!

– Эй, Поккер! У тебя из кармана выпал джокер!

Гарик не обернулся. Он знал, что это – Молодой, больше некому.

Хлоп – и Поккер упал в обморок.

Когда Гарик очнулся, он увидел перед собой белобрысую и крайне напуганную физиономию Молодого:

– Жив?

– Дак я бессмертен. Меня даже Касперский не смог стереть. – Усмехнулся Поккер.

– Лежи. – Примирительно заявил враг. – И не вздумай умирать! Без твоей идиотской морды жизнь пресна. Ты, по крайней мере, не так туп, как Голубой и Шнапс.

«Дела». – Подумал Поккер.

Глава 6. Шарм шрама

Очнулся Гарик в угаре. Перед глазами все плыло. Во рту стоял привкус тошнотворных леденцов. Поккера мотало во все стороны.

– Держишь, прорвемся! – Это сказал Молодой.

Поккер не поверил своим ушам:

– Я что, уже в морге?

– Будешь, если не прекратишь болтать!

«Я слышу Молодого, – Подумал Гарик, – значит, я существую».

Поккер хотел сказать, что все Молодые – герои, но язык как-то не поворачивался. «Интересно, этот гад меня тоже хочет сдать иностранной магической разведке для опытов»?

– Терпи. – Сказал Молодой.

– Ладно. – Согласился Поккер.

И тут так тряхнуло, что Гарик куда-то упал, прикусил себе язык и очень от этого взбодрился.

– Что с твоим шрамом? – Испуганно закричал Молодой.

– Да что с ним может случиться? – Вздохнул Гарик.

– Его нет!

– Значит, рассосался. – Задумчиво почесал нос Поккер. – Выходит, Касперский меня вылечил. Теперь я буду розовый и пушистый. Аж самому противно.

– Что ты мелешь, идиот? – Закричал Молодой. – Мы же на твоем шраме целый бизнес раскрутили. Ну, там: жвачки, тетради для волшебных запутанных записей, тостеры, плакаты, футболки, квиддичовки, кроссовки – и все это с твоим изображением и логотипом «Гад Поккер». А твой шрам – это же не только молния – символ штурмбанфюрера специальных групп захвата Вульфона-Уморы, но и эзотерическое изображение змеи. Гарик, ты же ходячая реклама Слизнерина и наших идей чистой волшебной крови! Да, я тебя ненавижу, но шрам твой использую. Диалектика мудрых. Я же не зря в обед ездил на Тибет. Я три года учился у просветленных ламмеров и еще три – у затемненных хакеров. Я постиг почему Будда магом не будет, я выяснил какой вопрос задал пред смертью Христос. Я узнал, что джин-тоник и джин в тоге – это совершенно разные вещи. Я постиг, что Аламаст всех и всякого предаст. Что мне теперь прикажешь делать, а? Гарик без шрама никому на фиг не нужен!

– Ну и оставь меня в покое!

– Легко тебе рассуждать. Ишь ты, умник какой выискался. Занял мое место в истории магии, потеснил Дуббалдора, превзошел по славе королеву Соединенного Королевства, а теперь – в кусты. Нет, дружок, за все на свете нужно платить. А за славу – тем более. Вспомни, у маглов все великие люди заканчивают свою жизнь в горе и нищете. Это потому, что они сначала пользуются славой, а потом расплачиваются. Мы же, темные, поступаем иначе. Вот я провел десятилетия в душевных муках. Я оплатил свое величие заранее. И теперь, когда мой заказ уже оплачен, я так и умру в лучах славы. Но вначале я увижу полное твое разоблачение. Я хочу поприсутствовать в том месте, где тебя окончательно унизят и раздавят. Я хочу, чтобы в момент твоей депрессии и потери веры ты видел и мое лицо.

– Вперед и с песней. – Усмехнулся Поккер. – Я уже все потерял.

И Гарик сел на заднем сидении машины. Шрам Поккера отклеился и валялся рядом. «Дела! – Подумал Гарри. – Кто бы мог подумать, что шрам – это и есть запись зараженного файла в системе всемирной матрицы. Надо же, какая малость может погубить мир. Добро и зло – вещи абстрактные, а шрам вот он – отпал, зараза.

Молодой сидел за рулем, дымил сигарой. Вдруг, почувствовав смятение своего врага, Молодой резко затормозил. Машину повело юзом. Дурако оглянулся и увидел Поккера, разглядывающего свой отпавший шрам. Молодой так удивился, что забыл о баранке.

Машину тряхнуло, перевернуло и потащило вперед на крыше. Раздался противный скрежет сминаемого железа.

– Колдуй, сволочь! – Заорал Дурако.

– Не буду. – Крикнул Гарик. – Надоели вы мне. – Забирайте свой вонючий шрам, и провалитесь вы все к Джону Воробью!

Молодой ничего не успел, а шустрый Поккер швырнул шрам в Дурако, легко открыл дверь и выскочил на улицу. Дурако видел, как его врага крутит по дороге колесом, как отрывается и отлетает открытая дверь, как из-за этого машину перекашивает и сплющивает. А потом раздался громкий стук, и Молодой потерял сознание.

Очнулся Дурако от боли. Его вытаскивали из обломков, разрезанных автогеном. Неловкое движение, и сломанная нога пробудила Молодого от забытья. Дурако закричал.

– Смотрите, это же Поккер! – Услышал Молодой и это было даже хуже, чем боль.

Дурако открыл глаза. Он увидел толпящихся над собой зевак. Они показывали на Молодого, точно увидели на его лбу растущие рога, и при этом они переглядывались и перешептывались. Дурако потрогал лоб и нащупал дурацкий шрам этой гарпии Поккера. Это что же? Выходит, шрам – типа наклейки из жевательной резинки. Налепил – и ты самый знаменитый

– Ну, чего уставились? – Закричал Дурако. – Что, катастроф не видели?

Люди недовольно зашушукались.

– Недоноски! – Вопил Дурако. – Поккер теперь – это я. Крындец вашим свободам.

– Он же спятил.

– Это болевой шок.

– Как же нам теперь жить без Поккера, а вдруг Тот-Кто-Вечно-Жив, снова встанет из гроба?

Молодой расхохотался:

– Кретины! – Я не жалкий Гарик, а великий Молодой! Что, обознатушки?

Но люди не верили и лишь качали головами.

– Да вы приглядитесь! Мы с отцом и так известны всему миру. В глубине души все любят нас, истинных аристократов, виртуозов магии, а не оболтусов Поккеров и Пассьянсов.

К месту аварии слетались крупные волшебники: министр Общей Магии, министр Внешних Сношений, министр Образования и министр Коммунального Магического Хозяйства. Все они тяжело вздыхали и отводили глаза.

Подоспевшая скорая психиатрическая помощь втолкала Молодого в летающий скоростной трактор с изображением красного креста и зеленой змеи на дверях. Дурако кричал, что это безобразие, что он будет жаловаться отцу, что ему нужен гипс, а не психоаналитик, но потерпевшего никто не слушал.

А настоящий Поккер в это время хихикал в подворотне. А еще говорят, что он колдовать не умеет! Вот и посмотрим теперь, кто у нас самый великий волшебник в мире!

А поздно вечером, уже глубоко за полночь, переодевшись в черный плащ, Поккер шагал по улице. Он был незаметен, он бы даже слился с толпой, если бы кто-нибудь шел бы в это время по улице. Его не выдавали ни звенящие шпоры, ни низко надвинутая шляпа со страусиным пером, ни шпага, ни черные очки. Он был безликим, точно люди в черном-три. Он шел за ответом на главный философский вопрос его жизни: «А на фига это все»? Думать Гарик не научился, в баре никто уже и лыка не вязал, и поэтому путь его лежал к библиотеке – последней надежде.

Главная магическая библиотека была в самом ужасном квартале Лондона. Здесь жили всяческие отщепенцы, воры, мошенники и прочие неудачливые колдуны. Наверное, поэтому никто не обратил внимания на старого маразматика Поккера, и Гарику удалось беспрепятственно добраться до заветной двери.

– Тук, тук! Дверь открой! – Сказал Гарри волшебный пароль.

– Совсем охренели! – Заскрипела ржавыми петлями дверь. – Куда прете, дурни?

– Как куда? – Искренне удивился Поккер. – За знаниями.

– В три часа ночи? – Возмутилась дверь. – А ну я, то как зверь сейчас завою, то заплачу, как дитя. Мигом все сбегутся и выведут вас на чистую воду, хитроумный Поккер-жмокер!

– Тише! – Гарик обернулся. – Это большой секрет для маленькой такой кампании.

– Да чего тебе надо?

– Сведения. – И Поккер гордо запахнулся в плащ.

– Так ты ни читать, ни писать, ни петь, ни танцевать – никуда не пришелся. Какие такие тебе сведения?

– Самые главные. О магических свойствах шрамов, оставленных Вульфом-Уморой.

– Цыц! – Возмутилась дверь. – Попрошу не выражаться на моем пороге.

– А то что? – Гарри прищурился. – Не пустишь? Не забывай, кто тут стоит!

– Надоел ты мне, Поккер. Иди уже, придурок. И, это, ты бы фамилию сменил на Гольф, например или Шахматы, а то Поккер – как-то несолидно.

– Поккерами были мои папа и мама.

– Ой-ой! Денди лондонский. – И двери с душераздирающим скрипом распахнулись. Любопытные кошки шарахнулись во все стороны, а вдалеке от страха завыли собаки.

Когда Поккер вошел в читальный зал, все сто сорок три свечи вспыхнули на люстре под потолком. Но светлее от этого не стало.

– Эй, библиотека!

– Чего еще?

– Не выделывайся. Даешь электрификацию всей Великобритании, ну и плюс грамотность.

– Ишь чего захотел. – Проворчали стены. – Ладно.

И на стене загорелся волшебный луч. Пошли титры, благодарности, наименования магических посредников, оцифровывавших старые видеопленки с давно забытыми детскими сказками.

«Шрам как шарм на харе харизматика». – Буквы тревожно запрыгали по стене. – «Пособие для способных».

Из стены выдвинулась говорящая голова великого английского профессора Ивана Федоровича Крузенштерна. Она вопросительно посмотрела на Гарика и с акцентом Фоменко спросила:

– Чего изволите? О шрамах на лице, о рубцах на крестце, о невидимых миру ранах?

– Что, не видишь, кто перед тобой?! – Вспыхнул Поккер.

– Гарри без шрама – это нонсенс, но я ведь не кричу на тебя, а спокойно спрашиваю, какого черта ты разбудил меня в три часа ночи?

– Именно поэтому и разбудил, что без шрама. Ты представляешь, что сейчас будет? Ведь весь мир на грани гибели! Мой шрам прирос к Дурако Молодому. А он – отъявленный рецидивист.

– А, по-моему, он просто сноб, такой же, как и ты сам.

– Вот и поговорили. – Буркнул Поккер. – Ну, мир нужно спасать или нет?

– А тебя не притомило супергеройство? Ты бы сел, выпил пива, помирился бы с Дурнями, родственники, как-никак.

– Ни за что!

– Вот тебе и ответ почему твой шрам ушел от тебя. Терпимее надо быть. Прими себя таким, каков есть – и все у тебя получится. Поверь, что есть люди гораздо несчастнее тебя. Мир вертится не вокруг шрама, и даже не вокруг его обладателя. Гарри, ты ведь просто человек, а не солнце. Нет шрама – и, слава богу.

– Слышишь, я сроднился с ним, со шрамом. Мне его не хватает, точно снарядом оторвало ногу, а вырастить новую – нет настоя корня мандрагоры на мандаринах. Но дело даже не в настое, мне бы вернуть старый шрам, я без него скучаю. Вырастить новый – это совсем не то.

– Понятно, – сказала голова. Тут может помочь только один маг. Имени его никто не знает. Но все величают Властелином Пластилина. Он может вылепить из теста твою фигуру со шрамом, индифицировать ее, и все вернется на круги своя. Только учти, есть шрам – в твоей жизни снова появляется Тот-О-Ком-Молчат-Ягнята. Нет шрама – нет кошмара. Утром – шрам, вечером – волонтер Волан. Вечером – шрам, утром Волан-Что-Мертв. Такой расклад. Устраивает?

– А шрам без нагрузки никак не получится?

– Нет. – Сказала голова. – Они просто близнецы-братья. Мы говорим, шрам, подразумеваем Волана.

– Ладно. – Согласился Поккер. А как пройти к Властелину Пластилина.

– А вот тут загвоздка. – Помялась голова. – Дело в том, что волшебник сей виртуален. И доступ к нему есть только с сайта Найта. А чтобы выйти на сайт нужен пароль. Его знают избранные. И у каждого из них – лишь часть единого пароля, а, следовательно, у каждого разный уровень к доступу информации. Найт – очень хитрый волшебник, никому не доверяющий, прячущий свои доходы от налоговой полиции. Есть мнение, что Властелин Пластилина – это и есть сам Найт. Другие считают, что Найт – лишь полупроводник в цепи, ведущей к Волану. Ламмеры решили, что в матрице магического сервера воплотился в цифровом формате сам Вульф-Умора.

– Да знаю я Найта. Нормальный был мужик.

– Тебе и карты в руки. – Говорящая голова растворилась в воздухе, а по стене тараканами поползли титры.

«Ерунда какая-то. – Думал Поккер, выходя из библиотеки. – Чтобы вернуть шрам, нужно пообщаться с Найтом, а он давно «спит в земле сырой». Вызвать дух – дело гиблое, ибо может явиться кто угодно, и обмануть. И зачем только мертвецам сайты»?

Мимо пробежала Алиса. Она мчалась за розовым кроликом с часами. В смысле на кролике были часы, и в руках у Алисы – тоже. Поккер подумал, что это к удаче и свернул в подворотню.

– Стоять, бояться! – в живот Поккера уткнулось дуло обреза. – Деньги, интернет-карту, телефон без симки, ноутбук и все что у тебя ценного – на бочку!

– Вы опоздали. – Усмехнулся Гарри. – Самое ценное у меня уже украл Дурако Молодой. Теперь мои года – мое богатство.

– С вашего позволения, я все же проверю карманы. – Буркнул грабитель.

Через минуту Поккер уже шел по улице и насвистывал. Странная жизнь без шрама: никто тебя не узнает, никто тебе не завидует. Грабят, как простого смертного. Романтика! Но Поккер уже не мог жить как все нормальные люди. Слава портит.

Гарик направлялся на волшебную еле-электричку, чтобы сгонять в Школу волшебства и залезть там в интернет. Он хотел это сделать по старой привычке. Просто зайти в любое почтовое отделение и заплатить деньги за волшебный интернет, да и взламывать себе сайты в свое удовольствие – ума у Поккера не хватило. Сказалась вредная сила привычки.