За окнами начинала сгущаться тьма. Посетители прибывали с каждой минутой. Зал был уже наполовину полон, и дочери Веды сновали между столами, разнося заказы. Ллойд с сыновьями хозяйничал во дворе. Веда, привычно опершись на стойку, скользила взглядом по захмелевшим духам и демонам, оживленно беседующим ангелам, нескольким компаниям демиургов, тянущим пиво. Трактир жил своей обычной жизнью, если не считать того, что еще в обед смутное Предчувствие материализовалось в серого дымчатого кота, отказалось пить молоко и, усевшись на окне, уставилось на улицу, что было не особенно хорошей приметой. К вечеру кот потемнел, Веда даже подносила к нему свечку, чтобы получше рассмотреть – шерсть стала абсолютно черной, – а это было уже из рук вон плохо.

   В зал ввалились пятеро ангелов-хранителей и, побросав на лавку серебристо-белые плащи, расположились у самой стойки. Заказали побольше еды и пива. Значит, только что сменились. Они обычно после суточного дежурства голодные, как волки. Веда сама принесла заказ, добавив к нему свой фирменный сладкий пирог -  ей всегда было жалко этих ребят, выполнявших самую сложную и нервную работу, причем были они практически бесправны и бессильны, а случись что, спрашивали с них по всем статьям. Хранители хором поблагодарили, и самый молодой из них  продолжил прерванный рассказ:

-         В общем, плывет она, и поворачивать не собирается. Буек уже совсем близко, да и вскоре у нее ногу судорогой сведет. Что, черт возьми, делать? Мурашки напускал, внутренним голосом кричал – в ус не дует. Типа, она молодая и сильная, а буйки для слабых и хилых ставят. Ну, я запсиховал, по берегу бегаю, руками машу, да что толку-то? Собачка ее еще на песке греется, и смотрит на меня, как на идиота… Ну, я не выдержал, да как пну ее. Шавка подскочила и взвыла дурным голосом. И, не поверите, сработало! Дамочка моя развернулась и к берегу гребет. Ногу у нее все-таки свело, да она уже на мелководье была – выкарабкалась. Я думал – испугается, дома посидит – отдохну до конца смены. Так нет – она после обеда в горы полезла… Представляю, как Рафаэль сейчас с ней мается…

    На крыльце послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась от мощного удара ногой, и на пороге появились Ллойд и лохматая черноволосая девушка в потрепанной мужской одежде, ко всему прочему иссеченной мечами и грязной. Они буквально тащили на себе мужчину, голова которого безжизненно висела, а одежда, изрядно заляпанная кровью, свисала лоскутами. Посетители притихли.

-         Веда, быстро наверх, - скомандовал хозяин, - горячей воды и бинтов.

Хозяйка, выбегая, всплеснула руками:

-         Лада, девочка моя, ты не ранена?

-          Царапины. – отмахнулась та.

Когда все четверо удалились, по залу, словно вздох, прокатился шепоток:

-         Кого это они притащили?

-         По одежде, вроде, из демиургов…

-         Эй, урги, не ваш дружок?

-         А где у вас сейчас война?

-         Да не попрут ведь его оттуда, за это время десять раз сдохнуть можно.

-         Да и девчонка не похожа на санитара-наблюдателя…

-         Ха, на санитара, да она же местная, любимица Ведина, ее все завсегдатаи знают. Да вон, хоть ургов спросите, она ж коллега ихняя… Кто-кто?.. Демиуржица она…

   На лестнице появился хозяин, и полыхнувшие гневом глаза его заставили разговорчивого духа мгновенно подавиться словами.

-         Целители есть? – Мрачно поинтересовался Ллойд. – Рана не магическая, но кровь не останавливается и ребра сломаны.

Один из хранителей поднялся и поспешил наверх.

Лада, побросав на пол дорожный плащ, палаш и перевязь с метательными ножами, устало плюхнулась на кровать и прикрыла глаза. Тело ныло. Саднили крупные и мелкие царапины, особенно все еще кровоточащий разрез на левом плече.  Нижняя губа опухла и потяжелела. Хотелось пить, но трудно было даже пошевелиться.

    Дверь скрипнула и распахнулась, впуская тусклую дорожку света и Веду с большим кувшином воды и лоскутами белой материи.

-         Что же ты, барышня, раны не перевязала, с дороги не переоделась, настоя лечебного не выпила, а уже спать завалилась. – Добродушно заворчала хозяйка. – Даже сапоги не сняла… А ну-ка, где тут у нас огонь?.. – Веда поставила кувшин, выглянула в коридор и, вернувшись, принялась зажигать свечи.

-         Ну-ка, дева-воительница, скидывай свое тряпье!

Лада приоткрыла один глаз:

-         Мне бы пива… холодного…

-         Хороша… - Подбоченилась хозяйка. – Того и гляди, превратишься в одного из этих выпивох, там, внизу, обрастешь бородой и будешь поплевывать на всех да зубы скалить.

-         А я и так одна из тех выпивох. – Вздохнула Лада, лениво расстегивая пуговицы.

Настроение у нее было паршивое. Ей надоело быть сильной и умной, надоело решать неразрешимые проблемы, надоело быть белой вороной среди своих и досадным недоразумением среди чужих. И почему в их роду не было мальчиков?

    Веда присела на кровать, заглянула девушке в глаза, безошибочно читая в синих пятнах боль, обиду и отчаяние.

-         Что там у тебя опять?

-         Да, как всегда, - махнула рукой Лада, - охоту вот на меня объявили, не хотят признавать, что зависят от какого-то божественного влияния, тем более от меня. Теперь хватают всех подряд, у кого хоть маломальские магические способности обнаружатся. Заставляют выдать самозванку-богиню, пытают, сжигают, топят. На соседей клевещут, и даже на родных, с кем повздорят…Безумие захлестывает мою землю… - Девушка поморщилась, стягивая рубашку: распоротая ткань пропиталась кровью, прилипла к плечу и руке.

Увидев рану, Веда хлопнула себя по коленям и тут же вскочила:

-         Ну, девонька, ты меня в гроб сведешь! Вот это ты называешь царапиной!?  Мечом,  гляди, как двинули, а ты молчишь!

Лада пожала плечами:

-         Если бы двинули – кости бы сломали, а так – только оцарапали…

-         Ох, лучше помолчи! – Сердито предупредила Веда и принялась обрабатывать рану.

Впрочем, надолго ее гнева не хватило, и хозяйка спросила уже примирительно:

-         Чего хоть им надо от тебя, ведь ты и так на первый зов к ним бежишь?

-         Да они, похоже, и сами не знают. – Вздохнула девушка, придерживая черные пряди волос, чтоб не мешали бинтовать. – То требуют жить у них и выполнять все прихоти, то совсем выгоняют. Понаделали деревянных да каменных идолов, жертвы им приносят. Они, мол, наши боги, а ты не нужна. Я запуталась, Веда, чего им не хватает?

-         Конца света, - посоветовала хозяйка, - хорошего такого, полновесного конца света.

Лада метнула в нее укоризненный синий взгляд.

-         И не надо мне глазки строить! – Возмутилась Веда. – Я тебе не нотации читаю, а опытом делюсь, и зря ты не слушаешь! Это где же такое видано? Родному демиургу никакого почтения! Избаловала ты их, девочка моя! Ты для них в лепешку расшибаешься, вот они и привыкли, думают, так всегда будет, оно и понятно – ты ведь практически бессмертна, куда ты от них денешься. Вот и наглеют. А посмотреть бы на этих людишек, если б ты не на пару дней отлучилась, а на пару столетий. Глядишь, возопили бы, искать кинулись, храмы восстанавливать, дары приносить…

Лада потрогала повязку на плече и упрямо прервала поток вединого негодования:

-         Нельзя же так! Это не справедливо: из-за собственных обид лишать будущего несколько поколений.

-         Зато эффективно. – Буркнула хозяйка и принялась за остальные царапины. – К тому же, разве справедливо так поступать с тобой?

-         Я – демиург, я не имею права… - В запале начала Лада, но поняла, что снова попалась: подобные разговоры происходили почти при каждой их встрече и повторялись с завидной точностью – согласия они не приносили. Поэтому девушка резко оборвала сама себя:

-         Да и хватит об этом, сама разберусь – не маленькая.

-         Погубят они тебя. – Поджала губы Веда.

-         А как там Дамир? – Поинтересовалась девушка.

Веда укоризненно покачала головой, но спорить не стала, однако, сначала спросила:

-         Он демиург. Где ты его подобрала?

-         Забросило в мой мир – у него небольшая война со своими. А мои как с цепи сорвались, – неизвестно откуда взялся человек, из леса вышел, никто его не признал, одет странно, вопросы задает, значит, – шпион. Казнить его кинулись. Пришлось вытаскивать.

-            С ним все нормально. Завтра зайди – поблагодарить хочет.

Веда собрала оставшиеся бинты, подняла кувшин и направилась к двери. Лада потянулась к одежде, собираясь последовать за ней.

-         Ложись, отдыхай, - обернулась Веда, - пива я пришлю.

Он был не так молод, как показалось на первый взгляд. Но в то же время, немногим старше Лады. На щеках красовалась двухдневная щетина, а на лице уже поставила печать смертельная скука. Парню определенно не везло: знакомых в трактире не оказалось, вставать ему запретили, а то, что кровать придвинули к окну, дабы он мог любоваться садом, отнюдь не скрасило одиночества.

-         Ничего, - попыталась утешить его Лада, - на демиургах, как на кошках все заживает. Через пару дней сможешь отправиться на все четыре стороны.

-         А ты, я вижу, куда-то сильно торопишься…

-         Дела, - она пожала плечами, - кому, как не тебе об этом знать.

-         Впервые вижу настолько ответственного демиурга. Ты что: боишься свой мир на пять минут без присмотра оставить?

-         Случиться может что угодно, в любой момент…- Лада вдруг почувствовала смутное беспокойство. -  Подожди, к чему ты клонишь?

-         Хорошо же они тебе платят за такую заботу. – Скептически хмыкнул Дамир, словно не заметив ее вопроса.

-         Та-ак… - Девушка уперлась ладонями в спинку кровати. – Веда. Это она тебе нажаловалась!

-         Если помнишь, - Дамир преувеличенно равнодушно уставился в окно, - я имел честь сам наблюдать оказанный тебе прием. Твой мир, вообще, дружелюбием к создателям не блещет. Ни к чужим, ни к своему.

-         Прости, – девушка смутилась отошла к камину и уселась в кресло, - просто Веда все время пытается уладить мою судьбу за моей спиной…

-         А, может быть, она права? Ты действительно выбиваешься из привычных представлений настолько, что обречена на непонимание и одиночество. Этакая редкая зверушка. Тебя не принимают здесь и не…

-         Хватит. – Поморщилась Лада и встала, собираясь уходить. – Все-таки не обошлось без помощи доброй старушки Веды. Ну, ладно, я понимаю, что она желает мне добра, которое, в ее понимании, заключается в уютном домашнем очаге, или на худой конец, в свободной и добродетельной жизни. Но ты-то мог бы меня понять и не лезть со своими советами?

-         Не мог. – Бросил ей вслед Дамир. – Я никогда не одобрял комплекс Христа.

-         Кого? – Лада остановилась у двери. – Какой комплекс?

-         Был такой сынок демиурга. Решил помочь папочке спасти погрязших во грехах людей. Отправился к ним сеять доброе и вечное, а они его – хлоп – и на кресте распяли. Хорошо хоть до магической сети не додумались, а то бы хана ему. Ну, папаша сына воскресил, да и убрался восвояси. Охоту спасать человечество у них надолго отбило. А людишки их, между прочим, во имя этого божественного отпрыска долго еще друг друга резали – за веру боролись… - Дамир многозначительно замолчал.

Лада вернулась к кровати, оперлась руками о спинку стула и, сощурившись, спросила:

-         Это на что ты намекаешь?

-         Ты знаешь. -  Усмехнулся демиург. – Ты умная, только совести у тебя многовато, а это  для нашего брата вредно. Если у тебя есть сила, – используй ее. Всех счастливыми все равно не сделаешь. Зачем добровольно втаптывать себя в грязь…

Девушка слушала, упрямо склонив голову. Волосы почти полностью закрывали ее лицо, и  было не понятно, о чем она думает. Однако в   голосе ее прозвучало любопытство:

-         И что же, по-твоему, надо сделать, чтобы помочь своим людям?

-         Брось их к чертовой матери, - искренне посоветовал Дамир, - Сами прибегут, когда поймут, что их деревянные болванки холодны и бездушны, а сами они ни кому не нужны, кроме, разве что, низших духов да демонов, от которых радости мало.

Лада откинула волосы и гневно сверкнула глазами:

-         Это же все равно, что бросить несмышленого ребенка!

-         Детей, к твоему сведению, иногда наказывают. – Теряя терпение, процедил Дамир.

-         Конечно,  - фыркнула девушка, - вам, мужикам, лишь бы махаться – не важно чем: ремнем, кулаками или мечем.  Зачастую уже не важно и кто перед вами: ребенок, женщина или воин! Это ваш принцип воспитания! Воистину есть, чем гордиться! – выпалила Лада и, не дав демиургу и рта раскрыть, продолжила. – Да вы же столетиями сидите в кабаках и дуете пиво, в то время как ваши люди убивают, умирают, погибают и сходят с ума. Вы вспоминаете о своих обязанностях лишь тогда, когда на горизонте замаячит деструктор, и то только потому, что он претендует на вашу собственность. На самом деле вам на все наплевать, а миры – всего лишь развлечение…

Дамир внешне совершенно спокойно созерцал эту бурную речь, уперев взгляд в потолок. Что он хотел? Вскочить, схватить эту упрямую девчонку за шкирку и как следует встряхнуть, чтобы спали розовые очки и открылись глаза. Ну, или хотя бы последовать за ней, чтобы оказаться рядом, когда потребуется. Что он мог?  Уже ничего. Потому что Лада вдруг замолчала, махнула рукой и направилась к двери.

-         А все-таки, мертвая ты им уже ни чем не поможешь, не спасешь и не научишь… - Произнес ей в спину демиург.

Дамир жутко торопился и поэтому неудачно материализовался посреди какой-то заросшей бурьяном и осокой просеки. Он возник из воздуха метрах в двух над землей, и, хряпнувшись на собранную кем-то кучу хвороста, охнул, прижав левую руку к груди. После злополучного ранения прошла почти неделя, а ребра при резких движениях до сих пор отзывались болью. Однако отдыхать было некогда. Дамир вскочил, сосредоточился, определяя направление, и через минуту  уверенно двинулся в лес, сквозь низкие кустики тальника и редкую осоку, бурча себе под нос невнятные ругательства. Мало того, что чуть не отбил бока, так еще и промазал километра на три-четыре. Черт бы побрал этого зловредного демона, появившегося сегодня утром в Приграничном трактире.

   Дамир как раз сидел в общем зале и ковырял вилкой омлет, одновременно прислушиваясь к болтовне за соседними столиками, разглядывая рисунок висящего напротив гобелена и раздумывая, что надо бы отыскать это глупую девчонку, пока…

-         Мастер Дамир, - раздался вкрадчивый шепот над самым ухом, - у меня большой тайна для вас…

-         Какая тайна? Ты о чем? – Удивился демиург

-         Одна дама… нада помощь… -  Демон усиленно прикидывался китайским торговцем, хотя прекрасно знал, что для демиурга личина не имеет значения, – они видят сущность. – Дама звать Лада… очень плохо…

Дамир краем глаза уловил, как сгущается туман и рядом с ним на лавке материализуется предчувствие, обращаясь в черного, пушистого, вальяжно развалившегося кота.

     Демон оказался чересчур пакостным торговцем и ободрал демиурга как липку, с каждой минутой набивая цену своей тайне. В конце концов, доведенный до белого каления Дамир узнал, что Ладу не то собираются казнить, не то ведут на казнь, не то уже казнят, потому что она – ведьма. Разбираться с демоном было некогда, поэтому демиург лишь как следует встряхнул его и, отбросив с дороги, рванулся прочь из трактира.

    И все-таки он опоздал. Дамир понял это уже на опушке, различив впереди на одном из холмов серое пятно большого кострища. Вокруг уже не было ни души. Демиург заскрипел зубами: глупая девчонка, дура…

     Зола была еще теплой… Дамир взял щепотку, и растер пальцами, чтобы убедиться, что сожгли именно Ладу. Сомнений не осталось – энергия не врет. Да, досталось девчонке… Ну что ж, процедура воскрешения не так уж длинна: дня через три посмотрим, что она скажет, будет ли по-прежнему…

-         Черт возьми… - Растерянно пробормотал демиург и отшатнулся, отряхивая руки. Он почувствовал чужое, враждебное влияние. Правда, несколько рассеянное, но, несомненно, сильное. Это были обрывки магической сети. Той самой, из которой не сможет уйти ни один демиург…

И вдруг, словно ушат ледяной воды, на Дамира обрушилось осознание того, что никакого воскрешения не будет, потому, что воскресать некому.

    Дамир посмотрел вокруг: мир окутывала дрожащая серая дымка распада, заметная лишь его глазу. Из приткнувшегося в низине у реки селения ветер доносил некое подобие музыки и песен. Похоже, там праздновали победу. Демиург передернул плечами:

-         Скопище непуганых идиотов… Вы не ее убили, вы себя убили, и пляшете на своих похоронах…