Факел дрогнул в моей руке.

Тупик?

Нет, - дверь: самая настоящая, замшелая, с зеленой ручкой в форме кольца. Интересно, а сама дверь каменная?

Огонь плясал в моей руке и тихо потрескивал.

Меня влекло в непознанные миры. Я хотел пройти внутрь: страстно и немедленно.

Но кто-то осторожный во мне: то ли ангел-хранитель, то ли змей-искуситель нашептывал: "Не спеши!".

Я коснулся двери рукой. Я ожидал, что меня ударит током, или осенит видение, как в дешевых мистических боевиках. Ничего. Только рыжая грязь. А под слоем глины - дерево, скованное старинными железными навесами. Чудно. Я такие двери только по телевизору видел в программе "В гостях у сказки". А вот, поди ж ты, - существуют.

Я нажал, на кольцо, втайне надеясь, что меня пропустят. Нет. Как и положено - заперто.

Я сдержал вздох разочарования. Жаль. И будет смешно, если это - вход в заброшенную шахту или в винный погребок. Впрочем, у нас, на Урале, еще встречаются тайные укрытия староверов.

Я ударил плечом. Ничего. Только перепачкал ветровку.

Хм... Если я прав, то этим доскам как минимум около тысячи лет. Да они здесь изгнить давно уже должны, в такой-то сырости! Неужели: опять не то?

Я поднес факел поближе: дерево старое. Это точно. Век-то ему есть. Что я, не отличу древней резьбы от жалких подделок современных мастеров?

Я вспомнил свою работу в так называемом Научном Центре Фольклористики Урала. М-да: много на земле идиотов. Вот позавчера привезли старообрядческие кресты. Прямо с могил из деревни Кушино. Директриса - озабоченная и недалекая дама, разрывающаяся между любовником и мужем, затопала ногами и начала кричать, что ей позарез нужны параметры этих крестов. Все разбежались, точно кролики, завидевшие в небе голодного коршуна. Я остался.

Директриса подползла ко мне злобным питоном:

- И ты боишься проклятья мертвецов?

- Хм. - Сказал я. - Я не трус...

Мы поняли друг друга с полуслова.

- Три дня отгулов. - Это уже было деловое предложение.

- Хорошо. - Сказал я, взял рулетку и спустился к крестам.

Старообрядческое дерево было крепким: не скажешь, что век простояло. У основания, конечно, сгнило, но и только.

Директриса ходила вокруг меня, как лиса подле сыра:

- Диаметр дыры до миллиметра вымеряй. Мне важен угол наклона отверстия.

Я смеялся про себя. Весь Центр знает, кто у нас чего стоит. Небось, накануне книжку умную прочитала "Энциклопедия. Староверы. Издательство "Росмэн"", а то откуда бы благородной даме знать такие жутко интеллектуальные слова, как диаметр и угол наклона?

Но все оказалось много проще: было письмо из Курганского университета от вечной аспирантки Натальи Постулатовой со слезным: "Измерьте, опишите. Век не забуду. Иду на докторскую защиту". Ну и директрисе причиталось за труды. А самой пачкаться - ранг не позволяет, да и страшно - по глазам видать.

Там работы-то было на десять минут...

Но какая-то мрачная кладбищенская аура, все же была. Не то, чтобы страшно, а как-то неуютно. Я даже потом умылся с мылом. Так, на всякий случай. Старообрядцы - не плохие люди, но в семье не без урода. Вон взбрело же нашей дуре кресты из могилы выворачивать и везти за сотни верст. Могли бы произвести замеры на месте, раз так уж приспичило. Зачем было осквернять-то?...

И вот, как насмешка судьбы - через два дня - такая же шершавая поверхность закрытой двери под ладонью. Словно сами боги управляют каждым моим шагом: "Туда не ходи - снег башка попадет! Старый дерево видел, - теперь голова думай, да, а не тем место, из которого кизяк получается".

Вот я и думал. Потирал плечо и напрягал остатки мозгов. Хотелось плюнуть и подняться наверх. Сколько можно по этим пещерам шарахаться? Вот нашел я пятую дверь за полтора года. Можно расслабиться, пивка выпить, выспаться. Дорога теперь известна. Можно, конечно, прямо сейчас попробовать вломиться пещерным троллем, снежным медведем, да не хотелось портить себе праздник. Счастье ведь не в обладании, а в предвкушении.

Я сидел у входа в пещеру и самым примитивным, первобытным способом добывал огонь в диких условиях первозданной природы уральских гор. Я натащил всяких сучьев, сложил их, как учили еще в школе - шалашиком. Потер руки, чиркнул спичкой - огонь и занялся. Наверное, для дикарей - я бог. Жаль, что не было здесь аборигенов. И всяких туристов там, наркоманов, шпаны. Вообще никого не было. Да и не люблю я шумной кампании. У меня всегда - своя свадьба, хотя Катька утверждает, что у меня - просто крыша в пути. Ничего подобного. Я точно знаю, чего хочу. Не всем же быть такими легкомысленными, как Катька.

Катя... Я задумался. Да, влекла меня к себе эта девушка, чьи родители родом из-под Киева. Нет, не сами они уехали. Украину просто так никто бросить не может. Отец у неё - полковник. А в армии и в церкви - куда пошлют, туда и отправишься. Даже если очень далеко пошлют, все едино - пойдешь, как миленький.

Припомнилось, как мы тут с Катькиным отцом две недели назад вели "разговор за жизнь" обстоятельно так, по-мужски.

Я ему говорю:

- Ну, Петр Иванович, пришло время вашей дочери фамилию менять.

А он смеется:

- А ну, как не на твою?

- На мою. - Я горестно вздыхаю. - Что ж вы ребеночка-то хотите сиротою сделать при живом родителе?

Врал я, конечно. Все это знали. Но полковник лишь смеялся, опрокидывал в себя стакан водки и потащил меня в свою комнату. А там: вы не поверите - книги! Нет, не наши, времен социализма. Бестселлер Леонида Брежнева "Поднятая Целина", эпопея Иосифа Сталина "Моя биография" и тайный, запрещенный завет от Адольфа Гитлера "Майн Камф" - это, возможно, круг чтения прапорщиков из Магадана, а наш Петро собирал старообрядческую литературу. Как у меня тогда глаза полыхнули! Я, наверное, был похож на беспризорного кота, которого приютили в приличном доме, и познакомили с расположением комнат: "А здесь у нас кладовка, где сметана хранится..."

Нет, не ожидал я такого!

Я повернулся к Петру Ивановичу и почувствовал, как нервно затряслись мои руки:

- Я, это... Не ради книг! Я, вообще, про них не знал!

Будущий тесть стал серьезен, внимательно посмотрел мне в глаза, потом хлопнул себя по колену и сказал:

- Даже если свадьба расстроится, - ты можешь брать эти книги.

Я хотел обидеться, но, глянув на хорошо сохранившийся полуустав, лишь мотнул головой. Знал этот Петр Иванович, чем меня зацепить. Не зря, видать, до полковников выслужился. Понимал психологию...

Теперь я сидел один на горном плато, прямо у входа в пещеру, палил огонь, грел воду в котелке и мрачно жевал запеченную курицу. Мне её Катя собственноручно положила. Я ей не стал врать про командировки, просто сказал: "Мне очень надо!".

Как заправский турист и фольклорист, рюкзак я собирал сам: еда, вода, пиво, соль, шерстяные носки, котелок, чай, кофе, сахар. Хм, ну и требник староверский. Не то, чтобы молиться, а нравился он мне. Я частенько раскрывал желтые, пропитанные воском, замусоленные страницы и видел не буквы, а лица людей. Богатая у меня фантазия. Ну, дак не всем же быть математиками и программистами, кому-то надо быть и одержимым. Помнится, в шестом классе я достал "историчку". Время было старое, советское, но Платон в библиотеке был. Я из одной природной вредности чего-то там прочитал и потом, с умным видом, выдал про идеализм и одержимость, мол, боги человека именно держат, понукают, а все восхищаются: "Пророк!", да еще главу указал и страницу. Ох, что мне за это было! Нет, без сладкого меня не оставили, но я оказался диссидентом, разрушающим устои общества! Это в двенадцать-то лет! Ну, вредный, ну, шутки у меня такие. Меня потом даже товарищи сторонились и ворчали: "Ты не Паганини, а Джорданно Бруно какой-то!". Музыкой - это меня мама заставляла заниматься. Вот, блин, детство! Все люди, как люди, один я - как придурок со скрипочкой. Все равно ничего не вышло: медведь на ухо наступил или природная лень, или дворянская вредность - какая теперь разница? Музыкантов люблю, а сам - ни-ни! Хватит с меня прелестных воспоминаний детства!

Вода вскипела. Я достал красную кружку с надписью "Нескафе", ту самую, которую выиграл и получил бандеролью по почте месяц назад, черпнул кипятка из котелка, сыпнул кофе, сахару и уселся прямо на траву.

Перед походом Катя пугала меня клещами. Мол, будь осторожен: энцефалит - это такая зараза - и скрючить может, и память напрочь отшибить. А эти паразиты кусают, кого ни попадя. "Ага, - буркнул я, - они там на каждой скале эти клещи сидят, радуются, меня ждут. Ты еще мне пожарную каску положи - вдруг дождь пойдет, а мне мозги в сырости держать нельзя: от этого менингит бывает". На что мне Катя деловито ответила: "Я там тебе пачку презервативов заготовила. На ночь одевай, а то простудишь хозяйство!". В общем, пообщались. Нет, у нас хорошие, дружеские отношения. Мы и в самом деле собираемся создать ячейку общества, только серьезно любить человека со всякими там душевными надрывами, глотанием валидола, сочинением любовных поэм, лазаниям по балконам, когда можно через двери войти - это, знаете ли, перебор.

Итак, я нашел дверь. И я вполне мог предположить, что ничего хорошего меня за ней не ждет.

Двери в пещерах они, вообще, бывают разные.

Вот, к примеру, Гэндальф долго ломал свою мудрую голову, прежде, чем ему подсказали, как именно понимать надпись: "Молви: Друг, и войди". Ну да, загадка для интеллектуала высшей ступени посвящения. Ну и, как водится, подземное царство гномов оказалось хорошим таким могильником.

А то еще Том Сойер двери в пещеру открыл, а там - труп. Красота...

Это, похоже, одному Буратино повезло: за дверью обнаружился театр. Ну, это, видимо, потому, что сам Буратино - был деревянным, и детство у него оказалось трудным.

А я - живой. И за дверью меня ждала слава. Или позор. Или труп. Хм... Или выгребная яма. Чего на свете не бывает? На Урале ведь разные люди жили: дивьи племена, всякие там кочевники, горцы, старообрядцы, дезертиры, декабристы. В общем, - всякая шушера, то бишь - цвет российской интеллигенции...

Мысли опять и опять возвращались в покинутую пещеру. К двери...

Вот ведь, далась мне эта легенда!

Уж не знаю, с чего все это началось. Наверное, со снов.

В девять лет я был послушным мальчиком. На скрипке пиликал, доводя своим виртуозным мастерством всех соседей до нервных коликов. Учился на "хорошо и отлично". Ага, попробуй-ка, кто на моем месте притащить "трояк", сразу: "Ты никого не любишь, не жалеешь; мы все тут из шкуры выпрыгнули, чтобы дать тебе приличное образование!". Террор обыкновенный, хозяйственный. Мне даже драться приходилось втихушку. Умудрялся обходиться без синяков. А яблоки с парнями не воровал: стыдно было, да и чего я кислятины не жрал? В общем, рос я спокойным, забитым, но ехидным ребенком, и вдруг - бац - пришли сны. Сначала я перепугался, проснулся от собственного крика в холодном поту. А потом ничего: привык, не жаловался. Да и что, собственно, привязываться ко взрослым? У них всегда на все один ответ: "Отвали, нос не дорос, нет времени на глупости". Ну да, все родители обычно занятые люди. Интересно, на фиг они, вообще, детей рожают? Чтобы от моды не отстать?...

Сны. Они всегда были похожими, но в тоже время, я замечал между ними какую-то странную взаимосвязь. Складывалось такое впечатление, что по ночам я просматриваю сериал "Кошмар вернулся на улицу Вязов". Я отчего-то снова и снова открывал каменную дверь, а там меня ждал... Хм, как бы это лучше сказать. Не тролль даже и не вампир, а нечто огромное. Кто-то сидел на каменном троне и спал. И все. И каждую ночь я шел, чтобы разбудить это чудище. Мне было очень страшно, но я верил, что это - не просто гоблин такой, а заколдованный король. Нет, не принц, я ведь тоже - не Аленушка. А именно король, ибо короля может разбудить только наследник. Самое ужасное было в том, что во снах с каждым шагом я терял свое человеческое обличие и становился похожим на дремлющее чудовище, и у меня совершенно не было уверенности в том, что заклятие превращения имеет обратную силу. И я всякий раз просыпался, истерично оглядывая руки и ноги: не растет ли черная шерсть? Нет, не росла.

Сны были моей тайной, моей персональной дорогой на личную Голгофу... Зато мне всегда и во всем везло. Любая шалость сходила мне с рук. "Ах, он же такой талантливый!", - шептались учителя за моей спиной и не жаловались родителям. Меня это устраивало. Я подыгрывал нашей классной - Марье Ивановне. Я даже стал звеньевым и подтягивал по русскому Алешку Быкова. Там мальчик был под стать своей фамилии, нет не глупый, но здоровый - косая сажень в плечах, а кулак - что моих два. С такими лучше дружить.

Но от снов не защищают ни друзья, ни покровители, ни родители. Сны были моей тайной, платой за успех.

Быть всегда первым - здорово! Когда меня из года в год отмечали на общешкольной линейке, было приятно. Помнится, мне завидовали даже парни. Хотя не понятно почему: они-то сами не горели желанием оказаться на моем месте, боялись той самой кропотливой возни с отстающими и прочих "прелестей" активной школьной жизни. Они хотели славы даром, чтобы известность свалилась им на голову точно мешок картошки, оглушила бы их и преподнесла в готовом виде всему миру: любуйтесь, пришло племя молодое, незнакомое и дюже талантливое.

Я понимал, что сны - это плата за везение. Но они стали приходить так часто, что иногда я начинал путать реальность и эти самые сны. Я стал молчаливым по необходимости: я не хотел случайно оговориться и выдать себя. Сны затягивали меня в свой черный круговорот, они перемалывали мою душу.

Сколько раз я говорил себе: "Ерунда! Подумаешь - чудовище на троне... Нужно хотя бы раз дойти и разбудить его. Наверняка, на этом сны и кончатся". М-да. Рассуждать легко, особенно, когда ты уже взрослый и бодрствуешь. А в детских снах все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Страх перед тем, чего не понимаешь - сильнее, нежели, скажем, перед конкретной злой собакой, сорвавшейся с цепи. А вот симптомы у него одинаковые: желудок сводит жгутом, и колени прогибаются, как у обычного труса. И это не только во снах, это продолжалось и наяву. Мое счастье, что я учился во вторую смену и мог не вскакивать утром по будильнику, а подождать, пока страх отпустит, растает в лучах солнца.

Так и продолжалось до пятнадцати лет. Я привык к этим снам, и страх перед существом на троне исчез. В конце концов, если ужас методично повторяется много лет подряд, то он перестает быть навязчивым кошмаром, а превращается в мелкое житейское неудобство.

А потом отец решил меня просветить в некоторых вопросах, касавшихся нашей родословной. Мы заперлись на кухне, и отец сказал:

- Пришло время узнать тебе всю правду.

Я немного струхнул: а вдруг вся правда мне не понравится?

- Тебе никогда не приходило в голову, отчего у нас такая странная фамилия?

Ах, это! Я даже расслабился. Ну да, фамилия не ложится в фольклорные традиции нормального русского языка. Я же любопытный, нос всюду совал. У нас в четвертом классе, когда на меня обиделись, попытались обозвать и запнулись. Сашка вдруг понял, что не может вспомнить про меня ничего мерзкого, что было бы известно всем, а фамилия моя не Козлов и не Жуликов. Сашка тогда плюнул и сказал свою коронную крылатую фразу: "Дурак!". А я задумался и пошел в библиотеку.

От обиды, что мою фамилию и исковеркать-то никак нельзя; я даже залез в словари: в английский, немецкий, польский... Ничего. Восточных корней у фамилии я не искал. Уж больно у меня белая кожа и совершено не поддается загару. Терпения хватило ровно на две недели. А потом я просто плюнул на это гиблое дело. И вот надо же, оказывается, отец все знал.

- Ну? - Отец видимо еще ждал ответа.

- Чего? - Не понял я, вынырнув из тины странных воспоминаний.

- Ладно. - Отец махнул на меня рукой. - Мы - не русские.

- Но ведь в свидетельстве написано... Да и в паспорте у тебя. Я ведь видел своими глазами.

Вот тут отец и рассмеялся:

- Знаешь, как мне выписали это самое свидетельство?

- Откуда? - Буркнул я. - Я там не стоял.

- Правильно. Но не доверять деду, оснований ведь нет?

- Нет. - Я почувствовал, как мои ладони мгновенно вспотели.

- В общем, мы дакийцы.

- Кто? - Я слегка опешил.

Мне было пятнадцать лет, учился я хорошо, но точно знал, что в современном мире не существует такой народности.

- Как бы тебе это объяснить. - Отец замялся. - Когда-то мы жили на территории современной Румынии.

- Ага! - Я развеселился. - И граф Дракула - нам троюродный дедушка.

Глаза отца вдруг полыхнули такой ненавистью, что я тут же прикусил язык и решил больше не ехидничать.

- Нет. - Видно было, что отец едва сдерживает гнев, - так взбухли вены на его кулаках, и кровь хлынула к лицу. - Во Времена Священной Римской Империи, будь она не ладна, ромеи просто вырезали наш народ. Под корень. И тогда последний даки проклял захватчиков.

Я хотел сказать, что "даки" - это по-английски - утки, а может быть, даже - и биде, но лицо отца озарила тень мрачного вдохновения. Я оставил свои сомнения при себе и просто слушал.

- Но три мальчика сумели избежать смерти. Они хорошо запутали свои следы. Они были братьями, но потом - разделились. Один остался жить на родине. Второй - уехал на территорию современной Бесарабии, а третий - подался на север, к готам. Мы с тобой - потомки второго, среднего брата.

Звучало красиво. Бог родил Адама. Адам родил братьев, а от них родилась куча народов...

- И что? - Я предал голосу абсолютно нейтральное выражение.

- Проклятие, наложенное на ромейцев, не вошло в полную силу. Наш король был великим магом, но творил заклятие смертельно раненным, оставшийся один на поле, устланном телами родичей. Смерть нашего народа подарила ромеям замечательную особенность: в полнолуние захватчики оборачивались волками, и пожирали свои же семьи. Так наш король отомстил за гибель своего народа. Предполагалось, что ромеи перегрызут сами себя, но они успели совратить женщин ближайших стран, и потому появились нормальные мадьяры и те, в чьих венах все еще бушевало проклятие - оборотни.

Теперь я молчал. Было видно, что отец свято верит во всю эту галиматью.

- Мы, потомки выжившего дакийца, многочисленны в Молдавии. Но здесь, на Урале, нас трое: дед, я и ты.

- А что ж нам не вписали румынскую или молдаванскую национальность? - Я старался тщательно подбирать слова, чтобы не распалить отца еще сильнее. Кто ж знал, что он такой эмоциональный?

- Это был пятидесятый год. Полное и безоговорочное торжество советской власти, и жили мы тогда на Севере Казахстана. Еще Столыпин дал нам земли, и наш прадед уехал. Революция, конечно, все отобрала в пользу голодающих бездельников. Да так постаралась родимая власть, что прадед не смог уехать из страны, где у него больше не было земли. А когда я родился, дед пошел оформлять свидетельство о рождении. В конторе сидел полуграмотный, но очень умный мужик казахской национальности. Имя, фамилию и даже отчество он написал без единой ошибки, дату рождения безбожно перепутал, а над графой "национальность" глубоко задумался:

- Русский?

- Нет. - Покачал головою дед и сказал привычную байку. - Молдаванин.

- Э-э-э! - Прищурился грамотей. - Не ври! У нас бывают только русские и казахи. Других национальностей нет! А на казаха ты не похож.

Так мы стали русскими...

Я молчал. А что я тогда мог сказать?

В ту ночь мне снова приснилась каменная дверь, огромный тронный зал и дремлющее чудище. Только я больше не боялся. Я бежал навстречу судьбе, и шаги мои грохотали в висках.

Впервые за долгие годы бесконечного приближения к тайне, я разбудил короля. И гигант поднял лицо. Это была волчья морда. Я ожидал увидеть полыхание адского пожарища в бездонных глазницах, ненависть, ярость, безумие. Но - в глазах мохнатого существа светился покой и умиротворение. Я остолбенел. Каким же я придурком был все эти годы! Я боялся разбудить чудище, которое может пожрать весь мир, а потревожил сон древнего, но необычайно доброго существа.

Король умел говорить. Его голос был сильным, уверенным. Язык был странным, но я его понимал. Нет, не переводил, а чувствовал, жил в этой речи, точно рыба в реке.

- Ты пришел... Хорошо.

Я чувствовал колдовскую силу этих слов. Сознание мое уносило сквозь какие-то временные слои, и я видел какой-то бесконечный клип о войнах, о беженцах, о голоде и эпидемиях чумы, о восстаниях и жутких алхимических опытах, о человеческих жертвоприношениях и дворцовых интригах.

- Значит, кто-то еще выжил...

Видимо, король спал тысячелетия и теперь медленно собирался с мыслями. Слова долетали до меня сквозь лязг оружия, скрип висельниц, плач матерей и треск костров инквизиции.

- Они принесли нового бога. - Существо на троне кашляло, точно его мучила смертельная болезнь. - Возможно, я был не прав, но ничего не изменилось, кроме того, что все мои народы: один за другим вырезали люди, а самого меня заточили.

"Дьявол!" - осенило меня.

Да, это могло оказаться правдой. Именно Дьявола свергли с небес и отправили в адское пекло, как гласят о том все легенды. И значит я - тоже черный мессия. Бр-р-р! Хотя, какой там к чертям Дьявол? Ни рогов, ни ведьм, ни падших ангелов - лишь пыль забвения.

- Ищи меня на Урале. У Черного Ра.

Я не понял последней фразы, но видения европейской христианской истории схлынули, оставив меня напротив человека-волка.

- Кто ты? - Я выдавил слова через силу.

Монстр на троне слегка удивился и вопросительно вскинул бровь.

Пауза затянулась. Наконец, король подземелий усмехнулся:

- Можешь звать меня Дьяволом, если тебе это нравится. Так пытались окрестить меня глупые слуги нового бога. Они не знали, что их бог, этот мальчик, - пришел спасти их от самоистребления. Только вот зачем? Мои народы занимались магией, но они не были так безумны, как люди. И не были такими алчными. И сыны не предавали отцов, и братья не убивали сестер... Давно это было.

Я кашлянул.

- Дьявола в том виде, в каком представляют его себе люди, просто не существует. Я не поднимал бунта против Верховного Творца. Никогда. Я лишь защищал свои народы. И ты бы сделал то же самое ради своих детей. Но все забыли обо мне. Не предали, а умерли. Странно, что, вообще, нашелся хоть кто-то из моих детей...

Я нервно сглотнул. Нет, не хотелось мне быть потомком волка.

Король вдруг улыбнулся:

- Все племена, уничтоженные людьми, оскорбленные, обездоленные, лишенные своей родины - они все мои дети. Не по крови, а по духу. Новый бог хотел искупить грехи людей, а о великанах, троллях, леших, о колдовских народах, о магах - он не позаботился. Он их проклял. И, знаешь почему? Да он их просто боялся. Они ведь творили и жили своим созиданием, они могли приблизиться к состоянию Абсолютного Постижения Истины и сами стать богами. Нет, не таким, как я, а много выше. Меня гложет ненависть и обида. Потому-то меня и пленили. А мои народы - это ведь не совсем люди... Неужели ты сам не замечал, что над всей землею висят черные энергетические сгустки? И катастрофы и нелепые смерти, и военные конфликты, тлеющие десятилетиями, - чьих рук это дело? Так называемый Дьявол - в гиене, я - в подземельях. Новый Бог восседает в гордом одиночестве. Он выбрал людей, - и люди оказались коварнее моих народов. Они так же практикуют магию, но направляют её на всех без разбора. Что изменилось? Из многообразия выделили когорту, а всех остальных - уничтожили. И что? Жизнь стала лучше?

Я молчал. Я не знал ответов. Мне было тогда пятнадцать лет, и я был комсомольцем.